С отдыхом на Родосе мы пролетели. До острова, судя по карте, на которой я, регулярно считывая показания компаса и забрасываемого по моему распоряжению лага, независимо от капитана отмечал маршрут, оставалось всего ничего, километров восемьдесят, когда баловавшая нас до этого момента погода начала резко портиться. Усилился ветер и и горизонт стал быстро темнеть. Джакомо приказал убрать парус и лечь в дрейф. А пассажирам рекомендовал спуститься в трюм.
Для большинства моих, сугубо сухопутных спутников этот шторм был первым в жизни. И теперь они, напуганные огромными, появившимися как будто из ниоткуда, трехметровыми волнами, очень боялись, как бы он не стал и последним. Ведь и дорога из Венеции в Египет, и нынешнее плавание как по волшебству происходили при практически идеальной погоде. А теперь непредсказуемый морской бог Нептун вдруг продемонстрировал свой истинный норов.
Многие, кто до сих пор и не подозревал о морской болезни, при таком волнении познакомились с ней очень близко. Анна валялась зеленая в каюте и между приступами рвоты то пыталась молиться, путая католические и мусульманские молитвы, то просто рыдала от страха, особенно когда при особо сильных ударах волн жутко скрипел корпус довольно подержанного суденышка. Эти звуки вызывали сильные мурашки на коже даже у меня, хотя перед бурей мы вдвоем с капитаном, еще раз обследовали корабль и пришли к выводу, что тот вполне способен выдержать сильный шторм. Однако, никто не гарантировал, что мы не ошиблись…
Истово молился даже не замеченный ранее в излишней набожности Олег. Из пассажиров лишь Цадок сохранял олимпийское спокойствие. За свои многочисленные путешествия он повидал шторма и посильнее, а присутствие на борту Защитника и вообще вселяло в него полную уверенность в благополучном исходе. Которую я, однако, разделял не полностью. Особенно, когда по прошествии суток буйство стихии и не думало проходить, а разболтанный ударами волн корпус начал давать течь. Причем все время появлялись все новые и новые ее источники. Вода просачивалась между разошедшимися от воздействия непогоды уложенными внахлест досками. Приходилось затыкать швы, а попавшую в трюм воду — вычерпывать кожаными ведрами. На эту работу были мобилизованы все способные стоять на ногах пассажиры, в том числе и я. Блин, надо было построить пару примитивных насосов, тогда наши шансы в этой борьбе были бы значительно выше! А пока ее исход не ясен. Сделал зарубку себе в памяти насчет насосов, если еще придется планировать морские путешествия…
…Поврежденный бурей корабль, начавший утихомириваться шторм вынес к какому-то из многочисленных местных островов. Капитан, бывший настороже, чудом умудрился не сесть на мель и загнать еле управляемое суденышко в небольшую бухту. Над ней на высокой скале располагалась едва виднеющаяся в наступившей темноте каменная башня, но куда нас занесло — будем выяснять завтра.
Глава 13
Хотя в бухточке волнение почти не ощущалось, да и вне ее пределов шторм бушевал уже далеко не в полную силу, тем не менее, ночью мало кто спал. Во-первых, продолжалась, пусть и с заметно меньшим накалом, борьба с течью. А во-вторых — измученные двумя сутками кошмара организмы людей были неспособны так сразу войти в нормальный режим, расслабиться и заснуть. Тем более что сидящие в трюме безвылазно во время бури люди ни дня ни ночи не различали. Однако к утру все щели оказались заделаны, а снаружи установился почти полный штиль и большинство пассажиров и членов команды, за исключением выставленной стражи, смогли заснуть.
Меня разбудил Джакомо около полудня, громко колотя в хлипкую дверь каюты, которую я делил с Цадоком (собственную отдал в распоряжение Анны). Оказывается, хозяева островка страстно желали познакомиться со случайными гостями и буквально рвутся на борт. Вахтенные с трудом их сдерживают. Как бы не дошло до кровопролития…
Быстренько привел себя в порядок и вышел на палубу. И действительно: у едва обозначенного полупрогнившим деревянным настилом причала собралась небольшая толпа оборванцев, по виду — типичных средиземноморских рыбаков из самых нищих. Среди них выделялись трое: высокий, одетый в потрепанную, с разноцветными заплатами, шелковую рубашку, золотую цепь на шее и кожаные штаны с болтающимися на поясе ножнами, содержащими какой-то длинный режущий предмет — явно представитель местной знати, и двое его охранников в давно нечищеных кольчугах и полукруглых ржавых шлемах, вооруженные копьями.
Не проснувшись еще окончательно, подошел, качаясь, вплотную к борту и оказался буквально в нескольких метрах от незваных посетителей. От них шел несмолкаемый гвалт и ощутимая вонь. Мыться тут явно принято не было. Причем совсем. Даже после года, проведенного в средневековье, мерзкий запах сильно бил в, казалось бы, уже натренированный нос. Выделялся, что называется, над средним уровнем! Впрочем, возможно, это вызвано объективными причинами — отсутствием на острове пресной воды и его жителей надо жалеть, а не осуждать. Однако от этой мысли дышать легче не стало.
Я даже отодвинулся на метр назад — помогло, но не сильно. Хорошо еще, эта кодла на борт не пролезла! Хотя она наверняка именно этого и хотела — перепрыгнуть с причала на палубу проще простого, но десяток взведенных арбалетов сильно охладили их пыл. Чего им надо-то? Кричали граждане на непонятном языке, принятом мной за греческий. Так и оказалось, что подтвердил мой капитан. Вернее, один из множества диалектов. Однако сам Джакомо с трудом владел десятком фраз на этом наречии и толком не понимал претензий непонятно почему настолько нервных аборигенов.
Представитель местной власти в поношенной шелковой рубахе, сообразив, что я тут начальник, грубо распихал своих земляков и придвинулся к самому краю причала, подозрительно затрещавшим под его весом и, взмахом руки заставив орущих сограждан замолчать, попытался толкнуть речь. Выглядело это даже внушительно на непритязательный взгляд, только все равно непонятно. Я завертел головой по сторонам, спрашивая у членов команды, не знает ли кто местного языка. Но все пожимали плечами. Если кто и знал, то не настолько хорошо, чтобы понять скороговорку этого странного типа.
— Он говорит о каких-то порванных сетях! И требует компенсации! — вдруг раздался сзади мелодичный женский голос.
Пафосно толкавший до этого момента речь оратор вдруг поперхнулся, замолк на полуслове и с глупой ухмылкой уставился куда-то мне за спину. Я обернулся. Анна, уже пришедшая в себя после шторма и даже успевшая сменить платье, выглядела, на фоне местного убожества, как конфетка в блестящей обертке. Вон, даже только что истово негодовавшие аборигены заулыбались, обнажив гнилые неухоженные зубы. Однако, моя спутница, оказывается, знает греческий. Вот удача! Ничего удивительного, она же выросла на постоялом дворе в одном из самых мультиязычных городов мира!
— Красавица ты моя, золотко! — от радости, что появился кто-то, способный адекватно перевести здешний лепет, я даже перешел на восторженный тон, обычно мне не свойственный. — Можешь растолковать мне, чего этому типу надо?
Анна пренебрежительно повела плечами:
— Греческая речь у него не очень чистая, но понять могу, наверное.
— Тогда спроси, для начала, кто он вообще такой!
Девушка подошла поближе и для устойчивости на мокрой еще палубе вцепилась мне в руку. Я заметил, как ее носик поморщился — тоже уловила характерное амбре, наверное. Но виду не показала и вступила в разговор.
— Его зовут Ксантос, он архонтас этого островка. Повелитель то есть, наверное, вроде князя, — сообщила она первые результаты завязавшегося диалога. — Он рад приветствовать нас в своих владениях!
— Что-то не особо заметно! — хмуро пробурчал я. — Ну и чего они так бурно нас приветствуют?
— Ксантос говорит, что мы ночью, войдя в бухту, порвали большую рыбацкую сеть, натянутую у ее горловины. Обрывки унесло в море, а подданные архонтоса настолько бедны, что не могут позволить себе купить новую. И требуют возместить убыток.
— И сколько?
— Четыре полновесные серебряные монеты!
— А пупок у них не развяжется тащить кило серебра? — не сдержался я от такой наглости. На эти деньги можно купить стадо из полудюжины упитанных коров! Он хочет сказать, что какая-то гнилая сеть столько стоит?
— Архонтос утверждает, что из-за удаленности острова от крупных портов купцы заламывают за товар непомерные цены. Кроме того, сеть была очень велика!
Я почесал в затылке. Грабеж среди бела дня, конечно, но, видимо, придется задержаться тут на пару дней для ремонта посудины и не хотелось бы обострять отношения с местными.
— Хрен с ним! Заплатим!
Думаю, Анна перевела это в более подобающей форме, так как вонючий князек заулыбался и пригласил нас отобедать в его конуре, которую он по недоразумению обозвал замком. Правда, сразу добавил, что из-за временных трудностей и стесненных условий приглашает только меня с моей спутницей. Хотел было отказаться от такого сомнительного удовольствия, но Анна неожиданно заинтересовалась предложением. Оказалось, долбанный князь успел пообещать ей показать огромных ручных орлов, якобы обитающих на самой верхушке башни. Эка невидаль! Но женщины такие любопытные…
